Изменения в регулировании вопросов таможенной стоимости. Споры, связанные с определением таможенной стоимости

Стенограмма выступления на международной конференции «Таможенное регулирование и администрирование в свете принятия нового Таможенного кодекса ЕАЭС 2017», организованной АСЭРГРУПП.

Постараемся выделить наиболее важные моменты по таможенной стоимости, по которым традиционно возникают вопросы или имеют место быть типичные ошибки (заблуждения). 

Сфера отношений по таможенной стоимости разделяется на две большие части. Одна часть касается вопросов определения, вторая часть касается вопросов процедуры (декларирование, контроль и корректировка). Понимание, что таможенная стоимость разделяется на эти две части, очень важное, так как задаваемые вопросы носят смешанный характер. Например, вопрос формулируется об определении таможенной стоимости, но тут же из него вытекает вопрос: являются ли такие обстоятельства основанием для безусловного принятия таможенной стоимости таможенным органом. Это совсем разные моменты. Таможенную стоимость определяет декларант. Вначале он для себя должен понять, правильно или нет он ее определил. Затем таможенный орган в рамках процедур контроля будет разбираться, насколько это было сделано корректно. 

Что касается определения таможенной стоимости, то необходимо обсудить систему нормативного регулирования. Здесь есть несколько заблуждений. Действующий Таможенный кодекс Таможенного союза для определения таможенной стоимости ввозимых товаров отсылает нас к Соглашению от 25.01.2008 «Об  определении таможенной стоимости товаров, перемещаемых через таможенную границу таможенного союза», положение которого в рамках следующего этапа совершенствования регулирования кодифицированы в Таможенном кодексе Евразийского экономического союза. В первой статье Соглашения содержится ссылка на Решение Евразийской экономической комиссии по вопросам применения методов определения таможенной стоимости. Когда эту норму включали в Соглашение, мы, как эксперты Минфина, исходили из того, что вся сфера определения таможенной стоимости – это совокупность методов. Нет таможенной стоимости без методов. Поэтому, когда речь заходит о том, может ли Евразийская экономическая комиссия в рамках своих полномочий, установленных Соглашением, принять Решение, например, о включении лицензионных платежей в таможенную стоимость товара. Это не называется конкретным методом, но это вопрос, который вписывается в методы. Здесь могут быть разные понимания. Одно понимание – это все методы. Другое понимание – это то, что такого рода документы как, например, Положение о включении в таможенную стоимость лицензионных платежей, Евразийской экономической комиссией не может быть принято, так как у Комиссии нет полномочий. Соответственно нужно идти по пути методических рекомендаций. Я это говорю к тому, что когда этот документ готовился, то среди экспертов сторон были разные подходы в отношении того, какой статус будет иметь этот документ после его принятия. Должна ли быть это рекомендация или Решение. 

В плане системы нормативного регулирования определения таможенной стоимости особого внимания заслуживает вопрос, касающийся возможности применения международных актов, а именно документов Всемирной торговой организации и документов Всемирной таможенной организации в правоприменительной практике. Все то, что касается вопросов определения таможенной стоимости в значительной степени имеет некие международные основания. Таможенная стоимость товаров – это вопрос, который находится в сфере ведения Всемирной торговой организации. В Соглашении ВТО по применению седьмой статьи Генерального соглашения по тарифам и торговле существуют положения, в соответствии с которыми на базе Всемирной таможенной организации создается технический комитет по таможенной стоимости. Он собирается два раза в год и рассматривает методологически сложные ситуации. По итогам рассмотрения принимаются в различных формах некие методологические подходы, которые входят в специальный сборник «Компендиум по таможенной стоимости». После того как страна стала членом Всемирной торговой организации, среди экспертного сообщества, на разных профессиональных переговорных площадках, стал обсуждаться вопрос возможности применения положений международных актов в правоприменительной практике. Сейчас такого рода введения с мая прошлого года получили определенное юридическое оформление, не всегда бесспорное. 

Какого рода подходы здесь могут быть? Один подход, высказанный экспертами уполномоченных органов, состоит в том, что положения документов ВТО и Всемирной таможенной организации не являются нормами для правоприменительных отношений. Они являются положениями, которые страны, вступающие в ВТО, должны отразить в своем национальном по отношению к ВТО регулировании. Ели страна становится членом ВТО, то это означает, что другие страны - члены ВТО согласились с тем, что у этой страны регулирование в той или иной сфере (в том числе и в сфере определения таможенной стоимости) соответствует положениям документов ВТО. Структуры (в том числе и судебные) в стране - члене ВТО вряд ли могут делать ревизию результатов вступления страны в ВТО. 

Второй подход состоит в том: так как страна является членом ВТО, то это означает, что положение документов ВТО, автоматически становясь частью нашей правовой системы, могут использоваться как документы прямого действия. Для правоприменительной практики это очень важно, так как, если возникает спор между участником ВЭД и лицом, определяющим таможенную стоимость, а методологически правильное решение не находится в актах Евразийского союза, то следующий шаг – это поиск методологически правильного решения в первоисточнике (в положениях документов ВТО). Такого рода позиция была обозначена при работе над проектом Пленума Верховного суда, который в мае стал постановлением Пленума Верховного суда №18. Там судьи четко обозначили свою позицию в отношении того, что документы Всемирной торговой организации (в данном случае соглашение по применению статьи №7 ГАК и сама статья №7 ГАК) должны использоваться, положения документов Всемирной торговой организации могут учитываться. Когда эта тема обсуждалась и рассматривались разные редакции проекта пленума, то в первоначальной редакции были следующие слова: «судам в необходимых случаях следует руководствоваться…». Эта формулировка вызывала вопросы о том, кто и каким образом будет определять эти необходимые случаи. Как мне кажется, если мы стали членами ВТО, то скорее всего «необходимых случаев» быть не должно. Конечно, возможны и сложные ситуации, но в необходимых случаях, когда нужно обратиться к положениям в документах ВТО «возможных» быть не должно. Если посмотреть судебные решения на уровне высших судебных инстанций, где суды решили (посчитав, что есть необходимый случай) обратиться к положениям документов международных организаций и сформировали правовую позицию, основываясь на положениях документов ВТО, то мне, как эксперту, кажется, что такие решения являются методологически ошибочными. Как специалисты, которые работают много лет в определенной сфере, мы можем говорить о том, насколько методологически правильным является тот или иной путь. Я даже не ставлю вопрос о том, в чью пользу решился спор (в пользу государства или в пользу участника ВЭД). Если принимается решение о том, что уплачиваются правообладателю лицензионные платежи за некий сложный комплекс отношений, который невозможно реализовать без конкретных ввозимых товаров, которые используются в качестве сырья для производства готовой продукции, то эту готовую продукцию без конкретных комплектующих выпустить нельзя. Соответственно нельзя выполнить условия договора. Если выносится решение на основе того, как суд понял, что написано в пояснительных примечаниях (в данном случае к статье №8.1. Соглашения по применению статьи №7 ГАК) и говорится, что там написано, что роялти относится не только к ввозимым товарам, но и к иным факторам, то было бы несправедливо производить дополнительные начисления при определении таможенной стоимости по стоимости сделки. Когда есть лицензионные платежи, в отношении которых нет сомнений, что их надо включать, так как оба условия выполняются, но при этом известно, что они относятся к какой-то сложной системе правоотношений, и нет возможности выделить, какая часть относится к ввозимым товарам, то было бы несправедливо производить дополнительные начисления при определении таможенной стоимости по стоимости сделки. Это означает, что здесь нет метода №1. 

На сегодняшний день примерно 40-50% сложных ситуаций, которые ставятся к рассмотрению странами во Всемирной таможенной организации, посвящены именно роялти. Если бы был такой подход, что, заключая лицензионный договор, который касается, допустим, ста моментов, в том числе и того, что, например, нанесено на колпаке у повара, то тогда никаких споров по роялти не было. Как мне кажется, такой подход можно использовать уже в зале суда. До зала суда говорить таможенному органу о своей правоте, потому что так написано в статье №7 ГАК, которую давно уже никто не применяет в мире, странно. Положения статьи №7 ГАК давно развёрнуты в Соглашении по применению статьи №7. На основе Соглашения по применению страны формируют уже свое национальное законодательство. Что касается материалов Компендиума, то по Компендиуму место в нашей правовой системе отсутствует. Именно поэтому у таможенных органов нет оснований опираться на него. Это то, что касается нормативных актов.

Рассмотрим вопросы применения метода №1. Что часто упускается в постановке проблемных ситуаций? Первый момент – это то, что товары должны быть предметом купли-продажи. Это четко говорится в документах ВТО и Всемирной таможенной организацией и в нашем Соглашении. Если заключен договор, который формально не является договором купли-продажи, то первого метода нет. 

Следующий момент. В судебной практике часто делается ошибка, связанная с тем, что в таможенных правоотношениях используются некоторые выражения, созвучные тем, которые есть в отношениях гражданско-правовых. Когда мы слышим такие выражения, как «стоимость сделки», «цена, фактически уплаченная или подлежащая уплате», то возникают ассоциации с тем, что есть в договорных отношениях. Если речь идет о государственно-властных отношениях (например, таможенные отношения), и в них есть специальные определения того, что такое стоимость сделки, что такое цена, фактически уплаченная или подлежащая уплате, то это означает, что дан какой-то специальный термин. В нормах, которые, например, есть в Решении ЕЭК №283  по вопросам применения метода №1 и по вопросам определения таможенной стоимости по методу №1, надо исходить из того, что речь идет о совокупности гражданско-правовых сделок, система которых формирует как некий «конструктор» стоимость сделки для цели определения таможенной стоимости. Когда мы набираем этот «конструктор», то понимаем, что с точки зрения экономической сущности, основной договор – это договор купли-продажи, но при этом современная система отношений такого рода достаточно сложна. Когда речь идет о товарах, которые невозможно купить, не вступив в массу иных соглашений (лицензионных, дистрибьютерских и т.д.), то это, вполне возможно, войдет в качестве компонентов таможенной стоимости.

Следующий важный момент – это понимание цены, фактически уплаченной или подлежащей уплате. Часто цену, фактически уплачиваемую или подлежащую уплате (ЦФУ) воспринимают как синоним того, что отражено в счете. У нас ЦФУ определена как совокупность всех платежей продавцу или в пользу продавца. Это означает, что в некоторых случаях продавец, выстраивая договорные отношения с покупателем, может предъявлять к покупателю требования. Например, что покупатель должен сделать для того, чтобы приобрести и работать с этими товарами. Надо сказать, что, когда мы рассматриваем систему требования продавца к покупателю, то очевидно, что граница между тем, когда расходы по этим требованиям нужно включать в ЦФУ, а когда нет, весьма тонка. Например, приобретается какой-то товар. Продавец товара, определяя цену дает два варианта. Либо ты покупаешь товар за 120 единиц, например, и берешь на себя гарантийное обслуживание. Второй вариант – это то, что ты покупаешь товар, допустим, за 140 единиц, а продавец берет на себя гарантийное обслуживание. Когда продавец говорит о первом сценарии, то скорее всего продавец покупателю определит четкий план расходов. То есть эти 20 единиц ты должен будешь понести на гарантийное обслуживание. Получается, что и в первом, и во втором варианте ЦФУ будет 140 единиц (либо 140 сразу, либо 120+20). 

Я привел пример по гарантийному обслуживанию, потому что гарантийное обслуживание есть тогда, когда есть импортный товар. Но если речь заходит о каких-то более тонких вещах, например, расходах на рекламирование, то граница очень тонка. Когда готовили проект решения Комиссии, который стал Решением №283, то попытались на основе документов Всемирной таможенной организации провести границу. Одно дело, когда покупатель несет расходы, которые косвенно связаны с интересами продавца, то это идет в плюс продавцу. Он может выдвигать (тогда это входит в ЦФУ) или не выдвигать четких требований. Но когда речь заходит о каких-то вещах типа расходов на рекламирование, то получается, что нужно домысливать те нормы, которые написаны в Решении №283. Когда такие вопросы ставятся на обсуждение на международных методологических площадках, то обычно страны не могут прийти к консенсусу. Например, был запрос по рекламированию во Всемирной таможенной организации. Там были разные точки зрения. Одна точка зрения – это то, что если это реклама, то это тоже самое, что и маркетинг. В Соглашении ВТО по применению статьи №7 ГАК написано, что расходы на маркетинг не включаются. Всегда важно договориться о терминологии, но в Соглашении по применению статьи №7 ГАК нет договоренности о такой терминологии. В разных тренинговых курсах Всемирной таможенной организации пишут, что маркетинг – это общее продвижение чего-либо. При этом, если расходы на рекламирование четко связаны с ввозимыми товарами, то может возникнуть вопрос. Допустим, ввозится партия автомобилей. В договоре написано, что по такой-то модели расходы на рекламирование несет покупатель. Соответственно может возникнуть вопрос о том, что это должно быть включено в ЦФУ. При обсуждении этих тем некоторые эксперты говорят о том, что если идти по этому пути, то можно договориться до абсурда. Например, продавец может написать в договоре, что покупатель должен реализовывать эти товары в строго определенном магазине, или хранить в определенном складе и понести на хранение определенные расходы. Получается, что расходы на хранение на таможенной территории страны ввоза надо включить в ЦФУ? Грань очень тонка, и абсолютной правды здесь нет.

Следующий момент – одно из условий применения метода №1, которое касается отсутствия условий и обстоятельств, влияние которых на цену количественно не может быть определено. Когда писались документы ВТО, то рынок и экономическая жизнь вообще были несколько иными, нежели сейчас. В то время было представление о том, что на рынке работает некое множество несвязанных друг с другом лиц, которые действуют согласно канонам экономической теории. Эти каноны состоят в том, что если у покупателя есть деньги, а у продавца есть товары, то продавец, скорее всего, эти товары продаст. В современных моделях договорных отношений чаще всего это не так. Здесь нужно исходить из того, что если у вас какая-то сложная сделка, в рамках которой вы являетесь одним из звеньев глобальной цепочки поставок, то у вас будет много обязательств. Просто так, вне рамок этих обязательств, товары приобрести нельзя. В этом случае мы исходим из того, что определить стоимость по методу №1 не удастся.

Дополнительные начисления. Распространенной темой здесь является включение или не включение лицензионных и иных подобных платежей в таможенную стоимость товара. Несколько месяцев назад Евразийская экономическая комиссия выпустила Рекомендацию №20, в которой утверждено положение включения лицензионных платежей в таможенную стоимость товара. Это положение стало одной из попыток методологически упорядочить массу вопросов, с которыми сталкиваются контролирующие органы и суды. Методологическая неупорядоченность, которая есть на сегодняшний день, связана с тем, что, определив вначале во Всемирной торговой организации, а затем в нашем национальном законодательстве условие включения лицензионных платежей в таможенную стоимость товара, расшифровка этих условий не была дана. Что значит «лицензионный платеж относится к ввозимым товарам»? Что значит «он уплачивается в качестве условия продажи»? Когда в свое время готовились в Техническом комитете их методические документы, которые мы использовали (в том числе при подготовке Рекомендации №20), то договориться на 150 стран об одинаковом понимании этих условий было достаточно сложно. Поэтому там вырабатывается нейтральный вариант, чтобы дать странам инструмент. В то же время, когда вариант является нейтральным, то он порождает разные многосмысленные толкования. Это та позиция, которой я старался последовательно придерживаться. Такой подход отражен в Рекомендации №20 достаточно четко. 

В отношении первого условия (относится к ввозимым товарам). Здесь часто по обращениям в Минфин или в судебные органы со стороны участника ВЭД высказывается некое недопонимание: что и к чему должно относиться. В законодательстве написано так: «лицензионные и иные подобные платежи за использование объектов интеллектуальной собственности...(примеры).., которые относятся к ввозимым товарам». Отсюда вопрос: к ввозимым товарам относятся лицензионные платежи или объекты интеллектуальной собственности? Этот момент очень важный, потому что, если мы пытаемся искать связь между объектами интеллектуальной стоимости и ввозимыми товарами, то это наталкивает на мысль, что объект интеллектуальной собственности должен быть нанесен на ввозимом товаре или он должен быть изготовлен с использованием запатентованной технологии. Либо какой-нибудь программный продукт должен содержаться в каком-то ввозимом товаре. На самом деле из первоисточника следует, что к ввозимым товарам должны относиться именно лицензионные платежи. Это означает, что объект интеллектуальной собственности может и не содержаться в ввозимом товаре. В Рекомендации №20 это четко написано. Когда этот объект содержится – это наиболее распространенный случай, но могут быть и другие случаи. Для того, чтобы понять есть ли отношение роялти к ввозимым товарам или нет, нужно зреть в экономический корень. Если есть лицензионные отношения, то в рамках этих отношений уплачиваем лицензионные платежи. Помимо товарных знаков, уплачиваем за какой-то программный продукт, уплачиваем за какую-либо запатентованную технологию, которая реализуется здесь. Могут быть самые разные объекты, которые на товаре не нанесены и в нем не содержатся. Можем ли мы использовать этот объект интеллектуальной собственности, за который платим роялти, без ввозимых товаров? Это очень важно. Есть похожие примеры в Рекомендации №20. Допустим, мы платим за патентованную технологию. В рамках этой технологии мы производим, например, на территории РФ расфасованный кофе. Правообладатель нам говорит: «Делайте кофе из какого угодно сырья. Главное – обеспечить требуемый уровень качества». Еще пример, правообладатель говорит: «Вы обязаны покупать у меня, у допущенных или со мной не связанных. Если вы находите лица, которые обеспечивают такое же качество сырья, но по более низкой цене, то тогда я их допускаю». Мы можем спокойно заменить импортные товары на что-то другое. В данном случае есть основание для того, чтобы говорить, что роялти к оцениваемым товарам не относится. От оцениваемых товаров мы можем в любой момент избавиться, заменив их на что угодно, лишь бы был нормальный уровень качества. Если правообладатель пишет в лицензионном договоре, что вы платите за патентованную технологию (или за использование бренда), но вы его использовать не можете без использования, например, специального табака, который поставляет только правообладатель или какие-то, связанные с ним, лица, то здесь уже совсем «другая песня». Если кто-то с роялти тесно работает, то вы знаете, что есть знаковое судебное дело. Верховный суд рассматривал спор с упаковочной пленкой, на которой нанесены некие символы, похожие на товарный знак. У меня было твердое убеждение, что суд здесь не прав. Упаковочная пленка – это те же специальные комплектующие, без которых нельзя реализовать производственную технологию, по которой здесь производится готовая продукция в виде минеральной ваты. Когда подобная ситуация уже готовилась в виде модельного примера, который вошел в Рекомендацию №20, то там мы четко написали, что правообладатель не предъявляет каких-либо требований по упаковке вообще. Он говорит о том, что все, что связано с упаковкой – это вопросы технического регулирования. 

Следующий момент, касающийся лицензионных платежей – это условия продажи товаров. В Рекомендации №20 приведены некоторые подходы, при которых мы можем эти моменты разграничивать, когда роялти уплачиваются в качестве условия продажи. Однозначно мы можем говорить, что роялти уплачиваются не в качестве условия продажи тогда, когда есть понимание того, что не только конкретный импортер, но и любые иные заинтересованные лица могут приобретать такие же товары на тех же условиях, но без уплаты лицензионных платежей. При этом те модели договорных отношений, которые есть сейчас, таковы, что чаще всего этого не происходит. Когда речь идет о брендированных товарах, есть цепочки договоренностей, когда приобретать эти товары могут строго определенные лица. В этом случае мы должны уходить на наличие взаимосвязей и выяснение того, повлияла ли взаимосвязь на ЦФУ. Либо мы должны уходить на выяснение того, были ли здесь какие-то условия или обстоятельства, влияние которых на цену не определено. 

Следующий вопрос в плане определения таможенной стоимости – это вопрос отложенного определения. Несколько лет готовился проект Комиссии по отложенному определению. Он достаточно широко рекламировался. На этапе подготовки были введены в профессиональное обсуждение некие распространенные заблуждения. Например, сейчас выйдет Решение ЕЭК по отложенному определению, и те случаи, когда при ввозе товаров должны в таможенную стоимость включаться какие-то платежи, которые по соглашению включаться должны, но величина их на момент подачи таможенной декларации неизвестна. Сейчас примем Решение по отложенному определению и будем пользоваться этим инструментом во всех этих случаях. Сама идея, на первый взгляд, звучит красиво, но, чтобы не попасть в невыгодную ситуацию (особенно при проведении контроля после выпуска), нужно обратить внимание на некоторые моменты. Мы знаем, что любой метод определения таможенной стоимости, в том числе и метод №1 – это необходимость наличия точной, документально подтвержденной информации, относящейся к определению таможенной стоимости именно в рамках избранного метода. Применительно к той ситуации, когда есть дополнительные начисления, но величина их неизвестна (она будет известна, как кажется импортеру, по итогам квартала), то получается, что, если речь идет о компании, где большая номенклатура товаров и большое количество деклараций, и если мы говорим о точных данных, то это означает, что применительно к конкретному товару, в конкретной таможенной декларации и декларации таможенной стоимости, мы должны понимать какая величина дополнительных начислений в отношении этого товара. При этом в лицензионных написано, что величину роялти или величину дальнейших продажи определяем в процентном отношении, исходя из выручки от реализации за квартал (или за год) по всей номенклатуре товара. Если речь идет о супермаркете, где тысячи деклараций и тысячи наименований товаров, то для того, чтобы вписаться в то, что написано в законодательстве (может это и неправильно написано), когда мы получаем величину этих платежей за квартал, мы должны построить некую матрицу, где эта величина была бы распределена в разрезе таможенных деклараций и в разрезе товаров. Насколько я понимаю, это не реально. Если у кого-то есть заинтересованность в том, чтобы более активно использовать институт отложенного определения таможенной стоимости в Решении №133, надо обратить внимание на нейтральные слова о том, что окончательная величина таможенной стоимости определяется на основе данных бухгалтерского учета. Мы предлагали написать в новой редакции Решения более четко, что система учета должна позволять сделать это распределение. Некоторые партнеры по Союзу возражали, потому что у них, возможно, это все понимается иначе и, как мне кажется, ошибочно. Тем не менее, если это все читать в системной связи с тем, что касается метода №1, то это говорит о том, что применительно к каждому конкретному товару в итоге мы должны иметь при окончательном определении таможенной стоимости точную величину, которой не было на этапе декларирования. Когда эта тема обсуждалась в 2014 году, в 2015 году, собирали представителей большой компаний, и все в один голос сказали, что наша система бухгалтерского учета не позволяет формировать такие данные и, что тут надо смотреть, насколько стоит с этим связываться. Я не взял бы на себя смелость говорить о том, что нельзя пользоваться процедурой отложенного определения, но риски понимать все же надо. Более того, мой опыт общения с зарубежными коллегами, занимающимися таможенной стоимостью, говорит о том, что в мире этот институт используется весьма редко. Сейчас Методические материалы Всемирной таможенной организации, Компендиума можно свободно покупать и смотреть. Там есть комментарий 4.1 «Условия, влияющие на цену». Там рассматриваются случаи, когда не известны при ввозе показатели, влияющие на ЦФУ (не на доп. начисления). Например, в договоре купли-продажи написали, что окончательная цена определяется с учетом биржевых котировок, которые будут на момент фактического оприходования. Например, ввозим металлические двери, и мы решили определить цену с учетом того, какая будет на бирже цена на металл. Сейчас мы не знаем какая будет цена на металл на бирже на момент фактического оприходования, а через три недели будем знать. Сейчас мы не знаем какой будет валютный курс на момент фактического оприходования, а через месяц мы будем знать. Это те ситуации, когда институт отложенного определения обоснован. Когда пытаются делать упрощения в плане распространения этих процедур на лицензионные платежи, на доходы от перепродажи, то лучше первоначально представить матрицы, которые, как мне кажется, вряд ли удастся построить. 

Хочу обратить внимание на моменты, касающиеся контроля. На сегодняшний день работа над проектом решения Комиссии, которое связано с особенностями контроля таможенной стоимости только началась. Первый важный момент – это вопрос контроля после выпуска. В рамках действующей системы регулирования применение такой формы, как проверка документов и сведений в рамках таможенного контроля после выпуска, но вне рамок таможенной проверки, некоторым экспертам на сегодняшний день она кажется не бесспорной. Нигде в законодательстве не написано, что если проводится контроль после выпуска, то можно принимать решения, используя форму проверки документов и сведений. Про таможенную проверку это написано, а про проверку документов и сведений – нет. В правоприменительной практике есть иные подходы и точки зрения. В новом кодексе более четко обозначены пути решения. Статья 326 ТК ЕАЭС  создает механизм, когда проверка таможенных и иных документов становится некой самостоятельной формой, которая будет идти параллельно с таможенными проверками. Рассмотрим моменты, касающиеся механизма контроля таможенной стоимости. Институт дополнительной проверки, применяемый при таможенной стоимости, вроде бы уходит. В то же время анализ положений статьи 325 ТК  ЕАЭС говорит о том, что он не столько уходит, сколько начинает называться иными словами, когда речь идет об истребовании этих документов и о распространении того, что мы на сегодняшний день называем дополнительными проверками на разные направления таможенного контроля. Принципиально новым положением, с которым при работе над кодексом наши сотрудники не всегда соглашались – это то, что при первоначальном представлении или подаче таможенной декларации не нужно представлять большинство документов. Они могут быть истребованы потом. Смущает здесь то, что таможенная стоимость – это сфера, где провести контроль без анализа документов, подтверждающих сведения, существенных для определения таможенной стоимости, не просто. Вполне вероятно, что с учетом того, что сделки сейчас весьма сложны, то уходить от истребования документов на практике часто не будет получаться. Законодатель уходит от такого слова как корректировка. Теперь есть слова о принятии решений о внесении изменений и дополнений в таможенную декларацию. Если посмотреть внимательно на основания, по которым принимается такое решение, то можно заметить, что перечень тех оснований, которые есть сейчас для принятия решения о корректировке, расширяется. Сейчас основания – это когда выявлены нарушения. Те формулировки, которые написаны в статье 325, формулировки больше для маневра при принятии не всегда благоприятных решений для участников ВЭД, когда речь идет о словах, что представленные документы и сведения не устраняют сомнения. Если посмотреть два круга истребования документов, то есть некоторые методологические вопросы по поводу того, укладываются ли эти нормы в то, что, в частности, Верховный суд написал в своем Пленуме №18. Он написал о том, что до принятия окончательного решения участнику ВЭД должна быть предоставлена реальная возможность дополнительно представить пояснения и возражения. По сути, Верховный суд сказал о необходимости применения той процедуры, который на данный момент в нашем законодательстве нет. Она есть в налоговом законодательстве, но в Решении №376 такой процедуры нет. Так как в новом кодексе два круга истребования документов, то вопрос о том, надо ли понимать второй круг так, что теперь есть эта процедура, получается дискуссионным.