О публикации статистики
«Решение приостановить публикацию внешнеторговой статистики (ФТС объявила о нем в апреле. — РБК) было связано с тем, что сейчас эти данные подвержены волатильности. И проблема в том, что некоторые аналитики торопятся сделать скоропалительные глобальные выводы на их основе. Кроме того, данные по торговле с Россией публикуют наши торговые партнеры, поэтому на длительном периоде общая картина будет более понятна.
При нынешнем течении событий, когда пять пакетов санкций уже приняты и введены и Евросоюз готовит шестой, нам, наверное, не стоит показывать все подряд. Например, они запрещают поставки тех или иных товаров в Россию. Против нас идет экономическая война, и с нашей стороны не должно быть никакой недооценки противника. Оппоненты серьезные, и мы относимся серьезно и к ним, и к санкциям. При этом сейчас активно идет перестройка всех процессов, и всегда найдутся люди, которые готовы нам поставлять товары.
Ожидать, что санкции быстро снимут и мы сможем публиковать данные в том же объеме, как раньше, наверное, не стоит. Но с агрегированными данными, я думаю, мы потихоньку разберемся и снова начнем публиковать. Может быть, не на десяти знаках, а на четырех (ТН ВЭД, первые четыре знака дают информацию о товарной позиции. — РБК)».
О динамике внешней торговли
«2022 год начинался очень бодро и резво: в январе—феврале Россия шла на рекордные значения по внешней торговле. Конечно, сейчас есть снижение по сравнению с этим периодом, но оно не такое драматическое и не катастрофическое, как некоторым, наверное, хотелось бы. Снижение произошло в марте, а потом возникло плато, и в данный момент мы на нем находимся — как по внешнеторговому обороту, так и по объемам декларирования.
Сейчас импорт примерно соответствует уровням 2020 года, при этом с экспортом дела обстоят намного лучше, чем тогда. И причины тому самые очевидные: затруднения в логистике из-за мер, которые против нас так называемые недружественные страны приняли, искусственно созданные проблемы с платежами. Сильнее всего из-за этого просел импорт на северо-западных направлениях, потому что там закрыли порты и судам запрещают ходить.
Кроме того, мы видим, что в странах Прибалтики и Польше искусственно тормозятся грузы и подвергаются стопроцентному досмотру. В результате пропускают, условно, 200 машин в день, хотя мы готовы принимать 400. По той же причине падает и транзит: из Китая в Европу раньше поток шел очень мощный, но сейчас он снижается, так как перевозчиков просто не пускают. Только потому, что они российские. Это самый настоящий расизм, по национальному признаку, поэтому мы и говорим, что идет экономическая война.
Нам даже пришлось обращаться во Всемирную таможенную организацию: хотели повлиять на соседей, чтобы они соблюдали Киотскую конвенцию об упрощении таможенных процедур. А она гласит, что контроль должен производиться выборочно, в объеме, необходимом и достаточном для обеспечения тех или иных задач.
Нетрудно понять, что если логистика на Западе у нас замедлилась, то активизировалась транспортировка грузов через восточные границы, то есть Китай, Казахстан, а также юг, через Кавказ. Там активно расширяется инфраструктура: сами пункты пропуска, подъездные пути. В частности, прирост в перемещаемых грузах наблюдается на азербайджанской границе. И я думаю, что в дальнейшем товаропоток там еще будет расти».
О параллельном импорте
«Наша работа по частичному применению так называемого параллельного импорта (ввоза в страну товаров без разрешения правообладателя. — РБК), по сути, проводится в ответ на блокировку активов, финансовых операций, логистических путей. И я бы сказал, что мы ведем себя крайне деликатно и аккуратно. По сути, приказ Минпромторга о параллельном импорте представляет собой лишь список товаров конкретных компаний. То есть если раньше товары под определенными товарными знаками могли ввозить только уполномоченные импортеры, то теперь такого требования не будет. При этом права остальных компаний, не вошедших в список, продолжают защищаться, ничего не меняется.
В то же время мы могли бы поступить наоборот, и, может быть, стоит об этом подумать: соблюдать права только тех организаций, которые сотрудничают с Россией и не уходят с рынка, хотят дальше работать. Они есть, и их много. И, кстати, я думаю, что наши партнеры на Западе отдают себе отчет, насколько их бизнес жалеет о том, что им пришлось отсюда уходить, и насколько они мечтают сюда вернуться. Ведь они 30 лет здесь «столбили поляну», захватывали рынок, занимали ниши, а теперь раз — и вдруг прекратили деятельность.
На самом деле дискуссия о легализации параллельного импорта идет уже больше десяти лет, предлагались различные пилотные проекты, в частности по лекарствам и по автозапчастям. Когда внешние события немного успокоятся, я думаю, опять встанет вопрос о полном переходе на международный принцип исчерпания права (означает, что исчерпание прав интеллектуальной собственности на товарный знак наступает после первой продажи товара в любой стране мира, после чего товар можно перепродавать, не спрашивая разрешения у правообладателя. — РБК). Такая практика действует во многих странах, в том числе в США.
Кстати, на сегодняшний день Россия защищает около 6 тыс. товарных знаков, а в странах ЕАЭС их количество исчисляется сотнями, и это тоже может использоваться как лазейка. Можно завезти туда, растаможить, а потом по каналам взаимной торговли завезти в Россию.
Сам по себе параллельный импорт больших рисков для потребителей не несет. Предупреждения о том, что его легализация повлечет за собой резкий рост поставок контрафакта, сильно преувеличены. Параллельный импорт — это ввоз аутентичного товара, то есть настоящего и качественного, но неуполномоченным лицом. А контрафакт — это подделка, на которую незаконно нанесен товарный знак, которая не соответствует параметрам качества оригинального товара, небезопасна, не прошла сертификацию и т.д. С контрафактом мы боролись, боремся и будем бороться, его легализовывать никто не предлагал.
Маркировка параллельного импорта дает некую синергию. Одна из основных ее целей, действительно, — это борьба с контрафактом. И для таможенников она самый простой индикатор: открыли товар, нет маркировки, а он ей подлежит — и все, значит, его нужно задержать и изъять из оборота, потому что именно контрафактные товары обычно ввозятся с нарушением таможенных правил».
О невозврате валютной выручки и числе экспортеров
«Массовых проблем с репатриацией валютной выручки в Россию сейчас нет. Мы фиксируем небольшое отрицательное сальдо. Несмотря на это, нельзя говорить об отмене штрафов за нарушения валютного законодательства, так как за нарушения всегда должна быть ответственность.
Сейчас в Госдуме находится законопроект, который существенно снижает штрафы за валютные нарушения. Но если участник ВЭД нарушил не по своей вине, а потому что ему заблокировали счет, наложили арест на имущество или предприняли в его отношении другие неправомерные действия — а такой риск есть, и он большой, — мы предлагаем разбираться в каждом конкретном случае. То есть не раздавать индульгенции, а все-таки детально смотреть, была возможность вернуть выручку или нет. Тем более что КоАП РФ такие положения уже предусмотрены. То есть к ответственности привлекается только виновный, и вина эта доказана.
Количество экспортеров немного сократилось — на 10% с начала года. Но, наверное, все-таки в первую очередь в силу тех ограничений, которые мы сами ввели: на экспорт зерна, леса и некоторых других товаров».
О платежах в бюджет и нефтяном эмбарго
«В январе—апреле 2022 года ФТС перечислила в федеральный бюджет на 600 млрд руб. больше, чем в аналогичный период прошлого года (2,5 трлн руб. против 1,9 трлн. — РБК). И это несмотря на то, что были обнулены импортные платежи по 1300 с лишним позициям критически важных товаров и отменены платежи с покупок в зарубежных интернет-магазинах стоимостью до €1000. Было сделано просто все возможное, чтобы минимизировать нагрузку на импортные поставки. Но платежи все равно идут. Основная причина — хорошие цены на нефть и газ.
В нефтяное эмбарго, о котором многие говорят, я не верю. Как нам невозможно быстро какие-то вещи создать с нуля, так и им невозможно заместить быстро наши нефть и газ. Свободных объемов нефти и газа на рынке просто нет в таких количествах, в которых их потребляет Европа, их просто неоткуда взять. Многие энергетические компании понимают это и открывают рублевые счета в России. Таких уже точно больше десяти — вполне возможно, что несколько десятков уже есть».
О претензиях СДЭК
Компания экспресс-доставки грузов СДЭК, занимающаяся в том числе доставкой товаров из интернет-магазинов и посылок частных лиц, в марте пожаловалась в прокуратуру и Следственный комитет на необоснованное, по ее мнению, задержание грузов некоторых своих клиентов в аэропортах Москвы, в том числе товаров, возвращаемых покупателями китайскому онлайн-магазину. После вмешательства Генпрокуратуры, которая инициировала проверки в аэропортах Внуково и Шереметьево, ввоз и вывоз товаров частично был возобновлен, но проблемы остались, сообщили в СДЭК, в том числе задержки с оформлением и требование избыточных документов.
«Компания хотела осуществить реэкспорт товаров, но не смогла предъявить документы, которые объясняли бы, как эти товары оказались в России. Не стану строить предположения. Но по закону для того, чтобы заявить реэкспорт, нужно подтвердить свое право на обладание этими товарами, а если это иностранные товары, то показать, каким образом они сюда были ввезены. Поскольку такие документы не были предъявлены, наши таможенные органы, Шереметьевская и Внуковская таможня, на законных основаниях отказали. Вот и вся история».
О цифровизации и DDoS-атаках
«Сегодня каждая третья таможенная декларация выпускается полностью автоматически, без участия инспектора. Это стало возможным благодаря созданию в 2018–2020 годах по решению президента Центров электронного декларирования (ЦЭД). Раньше у нас было 636 мест таможенного оформления, сегодня — 16 ЦЭДов, в том числе три морских, один воздушный и два специализированных по товарам — энергетический и акцизный. Контролировать их стало значительно проще. В ЦЭДах сейчас оформляются почти все декларации, а цифровизация позволяет нам в режиме реального времени отслеживать все основные параметры таможенного оформления: сколько деклараций по импорту и экспорту, какая нагрузка на должностных лиц, уровень автоматизации, сроки оформления и целый ряд других параметров.
Сегодня уровень авторегистрации деклараций составляет 86,5%, автовыпуска — около 33%. У нас автоматически выпускается 27,5% всех импортных деклараций и 45% экспортных. При этом время автовыпуска не превышает 5–10 минут, и инспектор эту декларацию вообще не видит.
Назову одну цифру: сегодня и средний процент досмотра очень низкий. Досматривается менее 0,5% экспорта. У нас есть мобильные группы, которые могут работать в полевых условиях. До введения санкций успели закупить для них «Тойоты» повышенной проходимости. Такая группа может остановить, например, грузовик прямо на дороге и проверить все документы, подключившись дистанционно к необходимым базам данных. Буквально в прошлую пятницу [13 мая] таможенники в Челябинской области таким образом задержали 127 т сахара, который вывозился под видом соли от имени несуществующего лица в адрес несуществующего лица в Казахстан.
За всей этой автоматизацией, цифровизацией стоит очень серьезная инфраструктура — обработка больших данных, которая позволяет каждую декларацию прокручивать три раза на риски, на систему категорирования участников ВЭД и потом на все проверки. То есть это реально десятки миллионов невидимых для контролера автоматических операций ежедневно. Подкупить таможенника стало гораздо сложнее: ЦЭД не предполагает личных контактов с участниками ВЭД, все взаимодействие идет в электронном виде.
Одновременно мы развиваем системы информационной безопасности. У нас есть так называемый криптошлюз, который отсекает все атаки и не пропускает вирусы. Когда все ведомства недавно подверглись DDoS-атакам, были атаки и на нас, но наши системы все выдержали. Проблем с оформлением не было».